Лето 2025 г.

- В начале, если можно, расскажите, пожалуйста, о жизни в джихаде мученика Шукра и о том, как он присоединился к сопротивлению и движению «Хизбалла».

- Меня зовут Хадиджа, я дочь великого командира мученика Фуада Али Шукра, известного как сайед Мухсин. Он родился в селении Наби-Шет в ливанском районе Бекаа в 1961 году.

Я уверена, что личность моего отца, поставившая его на этот путь, начавшийся с джихада и закончившийся мученической гибелью, основывалась на трех основных столпах:

Во-первых, отец был сыном мечети и с детства любил Коран. Даже прежде чем сформировались его политическая, партийная и джихадовская направленность, он всегда считал Коран нашей стабильной и основной линией. Он всегда находился в мечети и считал связь с мечетью одной из основ формирования своей личности. Он постоянно поощрял братьев к постоянному участию в жизни мечети. Даже когда он встал на путь джихада он постоянно повторял выражение Имама Хомейни: «Наша мечеть – наша крепость». Он занимался Кораном и темой комментария к Корану, поощрял братьев заниматься этими дисциплинами и обращать внимание на коранические вопросы.

Вторым моментом, который я считаю, оказал глубокое влияние на личность отца, является его любовь и вера в путь Хусейна. Как сказал Имам Хомейни: «Все, что у нас есть, мы имеем благодаря Ашуре». Эта его любовь и глубокая связь с путем Имама Хусейна послужила причиной того, что в период джихада и Сопротивления он считал джихад не просто обязательным долгом защиты Родины, а идейной и духовной составляющей. Это то, что отличает сопротивление «Хизбаллы» от других сопротивленческих движений. Отец всегда говорил: «Дух, который не борется искренне во имя Бога, не является достойным духа Хусейна». Он считал, что приверженность Хусейну и наша связь с Ашурой служат отличительной чертой этого сопротивления.

Я считаю, что третьей и основной составляющей, сыгравшей роль в формировании этой личности, является сильная и глубокая связь с самого начала с лидером Исламской революции и вилаятом. Это наглядно прослеживалось не только в словах моего отца или позиции, которую он занимал в отношении вилаята, но и в его поведении и действиях. Если вернуться к началу джихадовской деятельности моего отца, в частности к 1982 г., то мы увидим, что в это время не было ни формирования под названием «Хизбаллы», ни какого-то сопротивленческого движения под таким названием. В это время мой отец прилагал самостоятельные усилия начать какие-нибудь джихадовские меры для защиты Ливана от Израиля. Одним из самых важных ключевых моментов этого периода стала битва, произошедшая в районе Халде. В те дни израильтяне вторглись в Ливан с юга и приблизились к Беруту с южного направления. Отец жил в столичном пригороде Узаи.

Когда отец узнал, что израильские боевики приблизились к Халде – самая близкая точка от места его проживания – он попытался мобилизовать – по свидетельству очевидцев – братьев, находившихся рядом, и убедить их оказать сопротивление израильскому нашествию, цель которого – вторгнуться и оккупировать столицу.

Один из братьев, обратившись к отцу, сказал: «Мы мечтаем помочь Имаму Хусейну. Имам Хусейн сегодня в Халде и он вновь обращается к нам за помощью». Согласно мирским мерилами, в этой битве не было никакого реального баланса сил; минимум, что можно было сказать в этой связи – битва ценой мученической смерти. Ведь численность и вооружение наших сил ни в коей мере не были сопоставимы даже с одной израильской бригадой. Но отец верил, что если наша численность и вооружение меньше необходимого для сражения в этой битве, ведь «… Как много раз немногочисленная рать побеждала несметную рать по воле Аллаха! …», (Коран 2,249).

В тот момент отец вместе с братьями, давшими добро и согласившимися быть вместе с ним, двинулись из Узаи, где они жили. Когда братья рассказывали мне об этом, они сказали, что отец оставил группу братьев у входа в Узаи и сказал им: «Мы отправимся и примем бой в Халде. Наша численность и вооружение незначительны, возможно, все мы примем мученическую смерть, но если израильтяне дойдут досюда, сделайте то же самое: если даже понадобиться, все примите мученическую смерть, но ни в коем случае не допускайте капитуляции перед израильским врагом». В том бою Бог даровал им успех и они одержали победу в бою. Они выиграли бой и взяли в трофеи бронированную машину, все боевики внутри которой были уничтожены.

В ходе этого сражения по ту сторону региона находилось здание, в котором израильтяне заточили всех журналистов. Когда была разгромлена вражеская бригада, отец освободил журналистов. Одна из журналистов, француженка, спросила у отца: «Относитесь ли вы к какому-то сопротивленческому движению участвующих в театре военных действий?» Отец ответил ей: «Нет… мы последователи Хомейни». Такой ответ вызвал сильное трепетное волнение среди всех присутствующих, даже среди братьев, которые были вместе с ним. Журналист спросила его: «Мы раньше ничего не слышали о вас». Отец ответил: «Скоро услышите».

Когда у моего отца спросили, почему он произнес эту фразу, он ответил: «Действительно очень важно бороться с Израилем ради защиты земли и народа, но главным мотивом, побудившим меня подняться тогда, была мысль о том, что если даже я паду смертью мученика, пусть это будет во время исполнения долга».

Отец всегда помнил о словах Имама Хомейни о необходимости борьбы с Израилем. На всех этапах войн и сражений, в которых отец воевал плечом к плечу с Ираном и своими товарищами, он находился под властью вилаята как в период руководства Имама Хомейни, так и в период руководства аятоллы Хаменеи. Учитывая его действия, участие в войнах и эту позицию, было очевидно, что вилаят служил красной линией для отца и этот вопрос считался бесспорным и не только на словах, но и на деле. Это сражение благодаря милости Аллаха послужило главным началом формирования «Хизбаллы», впоследствии ставшей полноценной организацией, которая развивалась с каждым днем.

Можно сказать, что битва в Халде стала главной искрой, зародившей это движение сопротивления, позже приведшей к появлению «Хизбаллы». Эта битва стала для отца лишь началом движения; началом доказательства того, что мы останемся на этом пути. Форма Сопротивления со временем совершенствовалась. За годы движения по пути джихада отец сильно изменился. О его месте и деятельности говорил также сайед Хасан Насрулла. Заслуживающим внимания в словах сайед Хасана на церемонии памяти моего отца было то, что он сказал, «сайед Мухсин находился не только в Ливане, но и в Ливане его участие не ограничивалось каким-то особенным местом». Действительность заключается в том, что отец находился под непосредственным командованием сайед Хасана, потому что считал, что он находится в русле вилаята и верил, что находится в его непосредственном подчинении.

Разные обстоятельства требовали участия отца на разных направлениях между Бейрутом, Бекаа и югом Ливана. Его деятельность была многосторонней от ответственности в проведении военных операций до заведования несколькими постами в «Хизбалле». Эта его деятельность всегда сопровождалась поддержкой других братьев, командиров и его сослуживцев и распространялась даже за пределы Ливана. После мученической гибели моего отца сайед Хасан Насрулла рассказал о его участии в Боснии – один из боев, который был наглядным примером этих слов: «Мы будем везде, где понадобиться наше присутствие».

Отец вместе с группой братьев отправились в Боснию, чтобы поддержать угнетенных и многострадальных мусульман, даже несмотря на различие их мазхаба и обычаев. Ведь это были мусульмане, подвергшиеся насилию, и защита их была обязательным долгом. Это то, на что указал сайед Хасан Насрулла во время своего выступления, когда отец пал смертью мученика.

В те дни отца очень долго не было дома. Мы привыкли к тому, что его долгое время не бывает дома, но в этот раз разлука продлилась примерно год и за это время мы не имели никакой связи. Только один раз по прошествии примерно года мы получили от него письмо. Вы знаете, когда отец отправился в Боснию, он не простился с нами. Он ушел как обычно, когда отправляется в недолгую командировку. Мы привыкли к такому его отсутствию. В такие моменты моя мама проявляла к нам особую внимательность, ведь мы в то время были еще детьми и не понимали таких вещей, как лидер, джихад или «Хизбалла». Единственным знаком, который позволял нам оставаться на этом пути, были моменты, когда мы узнавали о мученической смерти отца кого-либо из наших друзей или узнавали о мученической смерти бойцов. В то время о Сопротивлении знали благодаря крови мучеников. Все, что мы знали, это то, что отец наш занят делом и мама говорила, что мы должны в такие минуты только молиться.

Хотя мама знала о том, где находится отец, она все время подчеркивала, что «мы не можем ничем помочь ему, кроме молитвы: либо победоносное возвращение, либо мученическая смерть». И, как отметил сайед Хасан, в обоих случаях это – победа. Но на этот раз его отсутствие затянулось больше, чем прежде. Через несколько месяцев мы получили письмо от отца, из которого мы узнали, что он не в Ливане. В этом письме отец, заверив, что он жив и здоров, наставлял нас быть приверженными принцам, на основе которых мы были воспитаны: намаз, Коран и уважение матери. Мы, конечно, были очень маленькими и не могли понять больше этого. Позже, со временем и после пояснений сайед Хасана о событиях в Боснии, мы поняли важность той миссии.

После этого на всех этапах работы в командовании Сопротивления отец все время прилагал усилия всесторонне расширить его. Поначалу он действовал как духовный отец муджахидов, готовых отдать жизнь на пути Бога. Он играл ключевую роль в наращивании мощи Сопротивления и передал недвусмысленное послание Израилю: мы являемся теми, кто посредством Сопротивления не допустит продолжения оккупации. После подготовки муджахидов, готовых отдать жизнь на пути Бога, отец продолжил неустанные и постоянные усилия по наращиванию мощи Сопротивления. Он всегда старался прояснить для муджахидов основательное различие между нашим сопротивлением и другими сопротивленческими движениями и всегда напоминал, что этот путь уходит корнями в Ашуру и идеологию, которая направляет нас к сопротивлению.

В числе других направлений деятельности отца были усилия нацеленные на проектирование стратегий, которые шаг за шагом повышали уровень Сопротивления как в плане противостояния сионистскому врагу, так и в плане развития вооружения и технологических способностей Сопротивления, чтобы поддерживать его готовность в любой момент для любой возможной войны или оборонных нужд. Отец прилагал в этой связи все свои усилия и всегда старался в русле упрочения Сопротивления, пока не наступил момент, известный как Священная оборона Сирии. В продолжение своего пути отец по-прежнему прилагал усилия в русле повышения уровня готовности Сопротивления – как говорил об этом сайед Хасан Насрулла – в сухопутном, морском и даже воздушном направлениях. Ему поручили ряд ответственностей, включая ответственность в области ракет, военно-морских сил и даже воздушных сил. Он имел правильное представление о наших жизненных потребностях в таких возможностях в борьбе с сионистским режимом.

На этом этапе Сопротивление и Ливан преодолели ряд войн и, возможно, самой важной из них была война 2006 года. Как отмечал сайед Хасан, мой отец в этой войне максимально воспользовался всеми средствами вооружения, которые он подготовил на предыдущих этапах. Я помню, что во время войны отца не было рядом с нами, чтобы объяснить нам, что происходит, и мы не знали, где он находится. Единственное, что мы знали наверняка, это то, что он вместе с сайед Хасаном, хадж Имадом и другими командирами управляет военными действиями. Мы даже не знали, сможем ли мы вновь увидеть его после войны или нет. Поэтому когда он вернулся с войны мы считали каждый день проведенный вместе двойным благом и особым даром Всевышнего, ведь он мог пасть смертью мученика на войне.

В моей памяти по-прежнему живо воспоминание нашей первой встречи с отцом по окончании войны. Я сказала ему, что рада его видеть, потому что закончилась война. Он ответил: «Война только началась». Когда я поинтересовалась у него, почему он так говорит, он сказал: «Произошедшее было только боем, то есть война, где произошло непосредственное столкновение. А теперь началась настоящая война. Теперь мы должны устранить все выявленные дефекты, все выявленные слабые стороны и воспользоваться всем тем, что мы узнали об Израиле. Настало время, когда мы должны увеличить свои запасы вооружения и подготовить программу следующей битвы с сионистским режимом».

Отец никогда не думал об отдыхе. Он не придавал значения физической или психологической усталости. Он пожертвовал этим моментом своей жизни во имя Сопротивления и всегда верил, что даже время выделенное на отдых может быть использовано на упрочение Сопротивления. После Июльской войны отец плечом к плечу с сайед Хасаном и другими братьями продолжил работу в русле постоянного наращивания и повышения готовности Сопротивления для того чтобы создать сдерживающую силу, которая заставила бы сионистский режим отказаться от мысли повторного возобновления войны. В эти годы, в то время как отец был занят делом, США и Израиль постоянно разворачивали масс-медийную и агитационную войну против «Хизбаллы». Пытаясь представить «Хизбаллу» в качестве террористической группировки, они планировали покушение на ряд командиров, в том числе моего отца. Они не раз объявляли большое вознаграждение за информацию о моем отце, потому что считали его личностью, которая угрожает безопасности Израиля. Несмотря на это эти угрозы нисколько не повлияли на продолжение деятельности моего отца.

Даже когда США и Израиль на многочисленных конференциях занимались изучением вопроса, связанного с его ролью в оснащении «Хизбаллы» ракетами способными наносить точечные удары и другим критическими вопросами, интерпретировав это как прямую угрозу существованию сионистского режима, все эти нападки нисколько не повлияли на волю отца. Он с прежним духом и решительно продолжал свое дело. В этот момент началась война в Сирии. Как и в случае с Боснией, отец находился под командованием сайед Хасана; он выезжал с заданием везде, куда он отправлял. Как отметил сайед Хасан, мой отец принимал непосредственное участие в боях священной обороны в Сирии и противостоял такфиритам на поле боя. Более того, отец воспользовался этим участием в качестве возможности более тщательно и внимательно изучить театр боевых действий. В то время как сионистский враг считал, что наше участие в Сирии ослабит нас, отец извлек пользу из этого, чтобы превратить угрозу в возможность.

Отец и другие братья продолжили работу, связанную с наращиванием мощи Сопротивления, пока 7 октября не началась операция «Буря аль-Аксы». В тот день сайед Хасан передал моему отцу командование фронтом поддержки. Его самоотверженность в те дни не вызывала удивления, ведь на протяжении всей своей жизни Палестина, Кудс, освобождение этой священной земли и уничтожение Израиля – как говорил об этом Имам Хомейни – представляли собой фундаментальный принцип его идеологии. Он всегда думал о Палестине, а его мысли были заняты тем днем, когда мы войдем в Кудс и совершим намаз в Мечети аль-Акса. Отец всегда говорил, что победа неизбежна и это – божественное обещание, Палестина рано или поздно будет вызволена из-под господства Израиля, вопрос только времени.

Поэтому на фронте поддержки Газы отец сыграл роль министра войны этого фронта. Он воспользовался всеми возможными путями и возможностями, которые могли оказаться полезными в деле оказания помощи Газе и палестинским братьям и в плане вооружения, и в плане обучения, и оказания помощи палестинским братьям в сфере психологической войны против сионистского врага. Как вы видели наверняка в СМИ, отец запустил дрон «Аль-Худхуд», чтобы дать понять Израилю, что «мы способны отслеживать израильских боевиков в сердце оккупированных территорий Палестины». Он запустил множество направлений в тот период, что оказало ощутимую помощь жителям Газы и частично смягчило оказываемое на них давление. До конца своей жизни отец прилагал усилия в деле поддержки палестинских братьев на фронте поддержки и делал все, что было в его силах, пока в прошлом году не пал смертью мучеников и не присоединился к Аллаху, играя свою роль в этом фронте поддержки Газы, таким образом завершился его путь джихада.

- Как вы узнали о мученической гибели своего отца?

- Когда была атака, мы не знали, где находится отец. Когда пришло сообщение об ударе в ад-Дахии многие поначалу подумали, что это, возможно, атака похожая на атаку на мученика аль-Арури, то есть на одного из палестинских лидеров. Но через некоторое время подтвердили, что отец находился в этом здании. В тот момент мы ничего не знали о его судьбе, потому что после атаки из здания выносили и тела мучеников и раненых. Сайед Хасан сказал: «Сайед Мухсин находился в здании, но мы ничего не знаем о его судьбе».

Разбор завалов и поиски отца заняли несколько дней, и эта пауза дала нам возможность психологически подготовиться к новости о мученической смерти. Во второй день сообщили, что под завалами больше никого нет, но тело отца не было найдено. Еще через несколько часов его тело нашли в другом здании, т.е. взрывная волна после первого взрыва была настолько мощной, что его выбросило в другое здание.

После обнаружения тела отца, «Хизбалла» официально сообщила о его мученической смерти. Как я уже сказала, период поисково-спасательных работ дал нам больше времени подготовиться, хотя отец задолго до этого познакомил нас с понятием мученичества и всегда говорил об этом. Он всегда мечтал, чтобы его жизненный путь закончился мученической смертью. Отец всегда просил нас, чтобы мы молились о его мученичестве. Даже когда моя сестра была в положении и должен был появиться на свет ее ребенок, он сказал ей: «В момент рождения твоего ребенка помолись, чтобы я стал мучеником». Он заклинал нас, чтобы в Ночи Предопределения, во время намаза и во всех молитвах мы молились, чтобы он стал мучеником. Он всегда переживал, как бы Аллах не удостоил его другого исхода кроме мученической смерти.

Когда мы получили весть о его мученической смерти, хвала Аллаху, Он даровал нашим сердцам покой и терпение. К тому же мы были воспитаны в школе, которая приветствует такую утрату. Эти моменты были временем сбора плодов такого воспитания. Лично я в то время думала о её светлости Зейнаб (да будет мир с ней!) и единственное, что я повторяла, были слова: «Я не увидела ничего кроме красоты». Утрата тяжела, потеря отца сопровождается болью, потеря самого дорогого человека сжимает болью грудь, но все же смерть – это истина, а мученическая смерть – самая славная и самая красивая смерть на пути Аллаха. Великолепие, которое существует в таком исходе, успокаивает сердце.

Несмотря на боль утраты отца в момент мученической смерти, мы были близки с саейд Хасаном и это способствовало тому, что мы не так сильно почувствовали сиротство. В тот момент мы почувствовали, что потеряли отца, но у нас есть другой отец и опора, которая оберегает нас, также как при жизни отца. Сайед Хасан приютил нас, сирот, и облегчил для нас боль утраты. Таким образом, во время получения новости о мученической смерти множество факторов помогли нам сохранить покой и быть терпеливыми. Одним из самых важных этих факторов было присутствие сайед Хасана в качестве отца и опоры нашей семьи.

- Какая связь существовала между вашим отцом-мучником и сайед Хасаном Насруллой в плане организации и в духовном плане? Есть ли у вас какие-то особые воспоминания в этой связи?

- Что касается организационного участия, мы очень поздно узнали, какое положение занимает отец в структуре. Мы узнали о его положении ближе к его мученической смерти, когда мы уже стали взрослыми и сами уже занимались делом. Что касается рабочих вопросов и связанных с организацией отец хранил тайну, он никогда не рассказывал о своих организационных связях с сайед Хасаном. Уже потом мы услышали об этом от окружения и самого отца.

Однако в семейном и личном плане мои воспоминания о связях отца с господином сайед Хасаном уходят в мое детство, т.е. то время, когда сайед Хасан был среди нашей семьи. Тогда он еще не был генеральным секретарем, мы лишь знали, что сайед Хасан является одним из близких друзей отца. Его присутствие в нашем доме приводило к тому, что отец полностью погружался в нем. Даже наша мама всегда любезно говорила: «Пришел друг вашего отца». Когда он приходил, мы больше не видели отца, потому что они часами проводили время вместе, их единодушие и согласованность были настолько высоки, что когда приходил сайед Хасан, это на некоторое время отнимало от нас внимание нашего отца. Эта личная связь стала более глубокой с течением времени. Отец называл сайед Хасана дорогим другом и близким соратником. Их близкие связи оставались прочными не только на работе, но и в семейных отношениях. Эти отношения были не только между отцом и сайед Хасаном, но и между семьями. Эту связь подкрепляло даже то, что они были земляками. Я думаю, что на каждом этапе усиления сложностей и давления на фронт Сопротивления их связь лишь углублялась и крепла.

Со временем эти отношения развивались и в личностном плане, и в профессиональном плане настолько, что сайед Хасан назвал отца своей правой другой. Саейд Хасан уподобил отца горе; мы же чувствовали это вблизи. Я могла понять, когда отец разговаривал с сайед Хасаном, даже если он сам об этом не рассказывал. Голос у отца был пронзительный и повелительный, но когда он говорил с сайед Хасаном, его тон и выражения лица менялись. Было очевидно, что между ними – особая связь.

Отец всегда подчеркивал, что искренние чувства по отношению к сайед Хасану отличались от связей, как к командующему. Искренние чувства – это одно, однако субординация и подчинение сайед Хасану, как непосредственно командующему, считалось для отца красной линией. Он воспринимал слова сайед Хасана как приказ, подлежащий исполнению, и прививал нам такое мышление.

Эта растущая привязанность была очевидна в нашей жизни с отцом, и после его мученической смерти эмоциональная реакция сайед Хасана в свою очередь свидетельствовала о глубине этой связи как в его личных беседах с нашей семьей, так и в публичных выступлениях. Когда сайед Хасан говорил об отце, было отчетливо видно, какую важность он ему придает как в плане его места на пути Сопротивления, так и в плане личных связей, которые по его словам «достаточно содержательны, чтобы о них говорить».

Одним из самых наглядных признаков этой глубокой связи является трогательная речь господина сайед Хасана на прощальной церемонии нашего отца-мученика. Это были слова, которые тронули наши сердца больше, чем сама утрата. Обращаясь к нашему отцу-мученику, он сказал: «Я не прощаюсь, потому что надеюсь на встречу с тобой вместе с нашими товарищами». Эти слова продемонстрировали и глубину их отношений, и то, насколько сильно повлияла мученическая смерть сайед Мухсина на сайед Хасана.

Хотя эта связь нас радовала, но желание сайед Хасана присоединиться к нашему отцу в числе мучеников было тяжелой болью для наших сердец. Тем более что мы считали его своей опорой и вторым отцом после своего отца; это был человек, который заменил его. Во всяком случае, прошло не так много времени и после отца он также удостоился степени мученика, и они встретились в раю также как они были вместе в одном окопе на пути джихада и на этапах Сопротивления. По воле Аллаха мы тоже продолжим их путь, чтобы добиться их целей.

Я верую, что, хвала Аллаху, Бог благословил нас тем благом, что у нас есть великий лидер его светлость сейед Али Хаменеи. Мы считаем его светлость великим отцом этого пути и великим отцом всех семей мучеников. Хвала Аллаху, Бог распространил на нас свою милость, теперь после опеки сайед Мухсина, а затем сайед Хасана мы напрямую находимся под опекой и руководством его светлости, и это полное благ присутствие его светлости успокаивает боль сиротства, которая повторилась с мученической смертью сайед Хасана.

- Как бы вы описали характер отношений между мучеником сайед Мухсином и его светлостью аятоллой Хаменеи в плане рабочих вопросов и в духовном плане? Может быть, есть какие-то особые воспоминания, в частности касательно встреч с его светлостью, на которых вы порой присутствовали.

- В отношениях отца с лидером революции мы можем принять во внимание два аспекта. Один из них является для меня полностью личным и эмоциональным и уходит корнями в мои детские воспоминания. Я помню встречи с лидером революции, когда была еще маленьким ребенком. Я была совсем ребенком, однако величие и великолепие момента, когда мне говорили, что отец берет нас на встречу с великим лидером незабываемо. В моем сознании навсегда запечатлелись постоянные слова отца о важности оставаться под знаменем руководства его светлости и глубокое влияние его светлости на нашу жизнь. Отец всегда говорил: «Под защитой руководства Имама Хаменеи мы обретем спасение». Это руководство для нас является продолжением пути подлинного Ислама.

Эти встречи – они начались, когда мне было 6 лет и затем повторялись, можно сказать, каждый год – познакомили нас с личностью лидера революции; не просто как с факихом и великим лидером, но и как с добрым и заботливым человеком. Связь нашего отца с его светлостью была особенной. Глубокое уважение, проявляемое его светлостью по отношению к отцу, всегда привлекало мое внимание. Когда я спрашивала у отца причину такого почтения, он только улыбался и ничего не говорил, потому что по натуре своей не любил выделять себя.

Со временем, когда мы стали старше, эти встречи обрели более глубокое значение. Любовь и привязанность отца к абсолютному руководству (факиха) и личности лидера Исламской революции можно было ощутить на каждой встрече. Эти встречи для нас носили семейный характер, без какого-либо осознания, что происходит в организационном плане за занавесом. То, что мы ощущали, были любовь и тяга отца, а также чувство находиться рядом с высшим муджахидом, возглавляющим праведных законоведов. Лидер революции с большой любовью и заботой относился к нам и отцу. После мученической смерти отца прояснилось больше фактов как со слов лидера революции, так и через некоторые СМИ. На одном из видео его светлость, представляя командиров собравшимся, указал на отца и сказал: «Сайед Мухсина вы наверняка знаете». Ни об одном другом командире его светлость этого не говорил. Когда я поинтересовалась, почему его светлость так сказал, мне ответили, что это связано с особым местом отца в организации и тем, что он является представителем сайед Хасана при лидере революции, и его постоянное присутствие рядом с ним сделало отца выдающейся личностью в глазах имама Хаменеи.

Этот факт постоянно и часто наблюдали многие братья. Отец был растворен в вопросе вилаята. Он верил в то, что вилаят – основной вектор в нашей жизни. Присутствие перед лидером революции считалось для отца критерием оценки наших действий. Лидер революции был для отца не просто высшим муджтахидом возглавляющим вилаят факих (главенство праведных законоведов), а экстрактом любви к Ахль аль-Байт (непорочным членам семьи Пророка – да благословит Аллах его и его семейство!), которая теперь проявлялась через подчинение его светлости. Отец верил, что мы через связь с вилаятом Имама Махди (да приблизит Аллах его благословенное пришествие!) и подчинение лидеру революции продолжаем оставаться на пути Ахль аль-Байт.

Я лично не раз ощущала это чувство на предыдущих встречах, однако после мученической смерти отца я почувствовала это как никогда. Примерно месяц назад мне выпала честь встретиться с лидером революции; мне было очень печально, потому что это была первая встреча с его светлостью без отца; как и многие другие памятные моменты, которые мы испытали в Ливане и в Иране, в частности посещение гробницы Имама ар-Риды (да будет мир с ним!), что также было впервые без отца и сопровождалось тяжелыми и грустными воспоминаниями. Я пришла на встречу с лидером революции с печалью, вызывной утратой отца. Я впервые предстала перед лидером революции без отца. Однако забота, любовь и доброта, проявленные его светлостью к нам, были сильнее и проникновеннее, чем прежде. То самое отцовское чувство, которое всегда ощущалось на встречах с лидером, на этот раз было настолько ярким, что развеяло в моем сознании все мои печали.

Наряду с этим чувством я почувствовала, что по-прежнему нахожусь под опекой лидера революции. Той самой заботой, которая охватывает все семьи мучеников, также как некогда она распространялась на нас в присутствии отца. Когда лидеру революции сказали, что я дочь сайед Мухсина, его реакция была очень впечатляющей. Его светлость сказал: «Я всегда хотел обнять сайед Мухсина». Для меня этих слов было достаточно, наряду со всем тем, что я слышала раньше. Слова «я хотел обнять твоего отца» для меня были экстрактом всех чувств, личных связей и особой доброты лидера революции к отцу. Эти слова говорят о месте отца в сердце лидера революции. Сущность этой связи прояснилась позже в выступлениях лидера революции, особенно, если учитывать, что «Хизбалла» всегда находилась под покровительством Исламской Республики Иран. С самого начала отец, словно солдат, был привержен вилаяту и беспрекословно выполнял все приказы. В целом надо сказать, что связь отца с лидером революции была целенаправленной и изначально она формировалась с таким намерением, чтобы деятельность Сопротивления двигалось по пути главной цели, то есть уничтожения Израиля.

- После операции «Буря аль-Аксы» и мученической гибели командиров «Хизбаллы» мы слышали такие выражения, как «"Хизбалла" жива!», «Победа за "Хизбаллой"!» или «Победа за Сопротивлением!». Как вы относитесь к тому, что об этом говорит лидер революции, и как оцениваете благую весть со стороны его светлости?

- Лично для меня любое слово, произнесенное аятоллой сейед Али Хаменеи, – благая весть, и я верю, что это произойдет. Но даже на театре военных действий и с учетом существующих фактов и доказательств то, о чем сказал его светлость, является демонстрацией сегодняшней действительности «Хизбаллы» и действительности фронта Сопротивления после этой войны. В процессе исламского сопротивления это не первый случай, когда мы сталкиваемся с террором командиров или сложными боями. К тому же Сопротивление не ограничено какой-то особой личностью или деятелем, каким бы дорогим и любимым он ни был. Этот путь является олицетворением (коранического) аята: «… Если вы поможете Аллаху, то и Он поможет вам …», (Коран 47:7).

Командиры, которых мы потеряли, были теми, кто пожертвовал своими жизнями. Если говорить о сайед Хасане, моем отце-мученике и некоторых друзьях и командирах из его окружения, я свидетельствую, что они всю свою жизнь посвятили себя пути Бога и религии. Они пожертвовали своими жизнями на пути Сопротивления и в деле оказания божественной помощи. Поэтому победа это не только божественное обещание, но и неизбежный результат. Положение, прояснившееся после войны, свидетельствует о стойкости Сопротивления и продолжении «Хизбаллы». Это движение пострадало, но не настолько, чтобы утратить свою волю и решимость.

Если цель сионистского режима заключалась в попытке положить конец существованию «Хизбаллы», последние события доказали, что террор командиров, уничтожение военной техники, частичное разрушение военной мощи, увеличение разрушений в разных регионах Ливана наряду с большим количеством мучеников «Хизбалы» и даже среди мирного населения – ничто из этого не привело к достижению целей. Врагу не только не удалось положить конец Сопротивлению, ему даже не удалось ослабить народное место Сопротивления, и этот факт был наглядно продемонстрирован на церемонии похорон сайед Хасана.

- Если коротко, как бы Вы охарактеризовали величественные похороны сайед Хасана Насруллы?

- В плане народного характера, я считаю, что церемония похорон господина сайед Хасана наглядно продемонстрировала, что не пострадала ни народная база Сопротивления, ни семья Сопротивления не пали духом от действий режима Израиля, наоборот их решимость лишь окрепла. Многие сторонники Сопротивления и те, кто знали сайед Хасана, признают его не только лидером Сопротивления или частью командования оси Сопротивления, а командиром всех свободомыслящих людей, которые верят, что никто не должен позволять врагу захватывать территории.

Мученическая смерть сайед Хасана и чистая кровь его и других командиров продемонстрировали народу истину, которая заключается в том, что Сопротивление никогда не уклонится с пути. Сопротивление показало, что ее командиры идут в бой, движутся к достижению и к мученической смерти  впереди своих сил.

Если режим Израиля думал, что с террором сайед Хасана наступил удобный момент положить конец Сопротивлению, то он очень скоро увидит истину. Во время похорон, в которых приняли широкое участие представители всех слоев населения, сионистский режим получил недвусмысленный ответ. Израиль не просто заранее передавал предупреждения и пытался не допустить участия народа в траурном шествии, но и разными способами сообщал, что эта траурная церемония может негативно отразиться на безопасности Ливана и создать весьма опасное положение. Несмотря на все эти угрозы, мы стали свидетелями массового участия народа в траурном шествии.

Во время траурного шествия Израиль полетами своих истребителей в воздухе Ливана попытался посеять страх и панику среди участников шествия, однако как продемонстрировало это величественное и грандиозное траурное мероприятие, народ сайед Хасана и народ Сопротивления до последней капли крови будет оставаться на арене. Даже угрозы Израиля и его попытки запугать народ после мученической гибели сайед Хасана не смогли оказать воздействие. Мы сегодня как никогда ранее привержены пути и курсу сайед Хасана. Наступит день, когда по воле Аллаха мы одержим победу, даже после мученической смерти сайед Хасана.

- После мученической гибели командиров «Хизбаллы» аятолла Хаменеи назвал «Хизбаллу» щитом Газы. Если условия вновь потребуют джихада на пути Аллаха и защиты угнетенных, откликнитесь ли вы снова на этот призыв?

- В продолжение своих слов хочу добавить, что мы говорили о пути, методах и курсе сайед Хасана и братьев из числа командиров, муджахидов и мучеников «Хизбаллы», это – курс, которому мы останемся верны. Во время своего выступления сайед Хасан недвусмысленно и открыто заявил: «Мы, "Хизбалла", шииты последователи 12 непорочных Имамов не откажемся от Палестины даже если все мы умрем на этом пути». Таким образом, минимальной нашей обязанностью является то, что мы должны хорошо знать свой ориентир и быть стойкими на пути защиты угнетенных, особенно народа Палестины и жителей Газы. Согласно тому чему научил нас сайед Хасана и согласно пути пройденному им, его соратниками и сослуживцами, мы должны быть верны своему долгу. Как вы отметили, они были словно щит этой священной земли и этого угнетенного народ, и если обстановка вновь потребует, у нас нет иного пути кроме как повторить слова сайед Хасана: «Мы будем защищать Палестину даже если все мы умрем на этом пути».

- Мы говорили о Сопротивлении… Каким образом можно нарастить мощь Сопротивления и усилить его народную базу, особенно в нынешних условиях?

- Сопротивление потеряло командиров, которые принесли свою жизнь на алтарь джихада на пути Аллаха. Я считаю, что лучшее, что мы можем сделать, чтобы сохранить их путь и идеи – проявить роль в наращивании мощи Сопротивления как посредством продолжения их идейного и практического пути, так и в стратегическом направлении.

Например, если я хочу доказать, что следую путем отца, я всеми силами должна усердствовать, чтобы повысить мощь Сопротивления. Упрочение Сопротивления даже после утраты этих дорогих командиров требует приверженности двум путям: 1 – практические действия, которые связаны с идеями относительно развития технологий, оснащения, личного состава и способностей; 2 – идейная составляющая, которая представляет собой продолжение связи с базисными идеологическими принципами Сопротивления. Сопротивление ставит своей задачей не только защиту территории и изгнание израильского врага, оно зиждется на фундаменте подлинных убеждений Имама Хусейна; убеждений, путеводной звездой которых служит Коран, а дух Ашуры служит столпом веры. Я считаю, что именно эти два пути гарантируют правильное развитие Сопротивления.

В плане общественности я считаю, что похороны саейд Хасана наглядно продемонстрировали, что общественная составляющая Сопротивления не поддалась воздействию режима Израиля, более того укрепилась ее воля и решимость. Можно сказать, что большинство сторонников Сопротивления и всякий, кто видит в сайед Хасане не только лидера на пути Сопротивления, но и лидера любой идеи свободы и любой благородной идеи, верят ему, потому что он ни за что не смирился с оккупацией своих территорий.

- Хотели бы Вы что-то добавить или отметить в заключение?

- Сопротивление в Ливане, в частности «Хизбалла», с самого начала было всесторонне мотивировано. Как говорил мой отец: «Мы являемся последователями Хомейни». Одним из самых важных и вдохновляющих факторов формирования движения «Хизбалла» стала благословенная революция Имама Хомейни. Революция, которая доказала: можно противостоять мировому насилию и беспределу. Эта революция позволила всем смело скандировать «смерть Америке!» и «смерть Израилю!» и противостоять любому притеснителю, который намеревается посягнуть на права своего народа или другого народа. Благодаря милости Аллаха, это Сопротивление продолжалось в период Имама Хомейни согласно его пути и его идеям и после него продолжается по пути руководства аятоллы сейед Али Хаменеи.

Тот факт, что Аллах распространил на нас свою милость и позволил оказаться под знаменем такого лидера, как аятолла Хаменеи является великим благом и именно это способствует тому, чтобы мы двигались согласно его руководству – и как нас всегда наставлял наш отец – оставались стойкими на пути вилаята, и по воле Аллаха никогда не терялись на этом пути, не сбивались с него. Благом этого пути является использование правильного и светлого курса. Лидер Исламской революции всегда отзывчиво наставляет командиров Сопротивления в Ливане и всегда предлагает им наилучший из путей.

Мы молим Аллаха – Славен Он и Велик – продлить жизнь его светлости и сохранить его для продолжения этого пути и подлинного пути Имама Хусейна, чтобы он продолжал оставаться предводителем этой оси; оси, которая противостоит всем надменно воспротивившимся Аллаху в этом мире, особенно наглядным их примерам в лице США и Израиля. По воле Аллаха, мы останемся на пути вилаята сейед Али Хаменеи – как наставлял наш отец – мы не собьемся с пути, и это станет одним из подлинных факторов нашей стойкости в ходе предстоящих событий. С надеждой на божественный успех и руководство под сенью вилаята во имя претворения в жизнь его целей, целей дорогого сайед Хасана и всех командиров, муджахидов и мучеников, а также продолжения их пути во имя освобождения Кудса и уничтожения Израиля, дай Аллах!