Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного!

Время сейчас 21:40, другими словами, мы провели больше установленного времени, а время было выделено немало. Я не о себе говорю, но некоторые из вас, наверное, устали и я не могу вас задерживать. Есть, кончено, воспоминания, но мои воспоминания не являются столь важными. Поистине, ценными являются в основном ваши воспоминания, воспоминания воинов и по этому случаю я отметил некоторые моменты, чтобы рассказать вам. Если останется время и будет желание, может быть, я расскажу одно из воспоминаний.

Во-первых, я должен поблагодарить тех, людей, которые сохранил водруженным это знамя. Я искренне и от всей души выражаю благодарность всем тем, кто организовал и сохранил память вечера воспоминаний, сохранил процесс создания мемуаров, повествования воспоминаний и процесс возрождения событий времен Священной обороны. Я искренне благодарен вам. Дело, которое они делают, поистине, является великим. То, о чем упомянул господин Сарханги, является очень даже правильным. Это является своего рода охраной рубежей с очень высокой важностью.

Сколько у нас воспоминаний? Сколько у нас рассказов? У нас было несколько сот тысяч воинов и каждый из них представляет собой целый комплекс воспоминаний. У каждого из них были друзья, знакомые, семья: мать, отец, супруга, и каждый из них представляет собой ларец воспоминаний об этом воине. Некоторые из этих ларцов на протяжении последних тридцати, тридцати с лишним лет, к сожалению, ушли под землю, так и не раскрывшись и у нас нет доступа к ним. Жаль, очень жаль! Те, которые собираются записать свои воспоминания: решили заняться этим сегодня или вчера, или те, которые решили собрать воспоминания о родителях: матери, отце, супруге, эти люди на самом деле пресекают серьезный и пагубный урон и утрату, и они пытаются не дать пропасть этому. Они возрождают эти ценные сокровища, незаменимые сокровища. Это – капитал нации. Как сами люди являются капиталом народа и которые остались в живых: инвалиды войны, военнопленные, бывшие воины и прочие, так и их воспоминания являются капиталом народа.

Безусловно, у Священной обороны есть различные аспекты. Одним из аспектов Священной обороны является то, что она демонстрирует положение баланса силы в мире господства гегемонии. В мире, где есть притеснитель и тот, кто принимает над собой господство насилия. Таким отличием обладает Священная оборона. Вы и прочие воины на протяжении этих восьми лет смогли создать и запечатлеть картину и момент мира, в котором вы жили; мира умалишенного, жестокого мира, злостного мира, мира, которому была чужда духовность, которому была чужда совесть. Как вы смогли создать такую картину своими действиями? Потому что вы столкнулись с такой стороной, которая обладала самым модернизированным и прогрессивным оружием тех дней в огромном количестве, в свою очередь эта сторона, наша сторона, не могла даже обеспечить поставки колючей проволоки. Эта информация, это моя информация и так оно было. Мы хотели завести колючую проволоку, я уже не говорю о том, что продавец, та сторона, которая продает, нам ее не продавала, но и та страна, которая выступала в роли транзита, не сотрудничала с нами, не позволяла сделать это. В 92-й дивизии Ахваза было меня 20 танков, другими словами это была одна седьмая или одна восьмая часть того количества танков, которыми должна обладать дивизия. В одном только батальоне должно быть около 40 с лишним танков. Дивизия, которую  мы посетили, та бригада, которая была расквартирована в Ахвазе, имела менее 20 танков. В свою очередь, на противоположной стороне, когда танк подбивали, они отправляли бульдозер, который сбрасывал танк с дороги, чтобы открыть путь. Танки не имели для неё (противоположной стороны) никакого значения. Она могла иметь в своем распоряжении все, о чем только могла подумать: в плане возможностей сухопутных войск, военно-воздушных сил, военно-морских сил всех видов вооружения и боеприпасов. Она даже получила право применять химическое оружие. Обратите внимание, какой скандал сегодня в мире и шумиху распространяют американцы и европейцы из-за клеветы о применении химического оружия. Какой позор они распространяют. В то время режим Саддама имел право использовать химическое оружие. Не только на фронтах войны, но и в городах. Город Сардашт до сих пор страдает от этого; окрестности Сардашта до сих пор страдают из-за последствий применения химического оружия. Обратите внимание, каким было положение в мире в то время. Оно говорит о том, что происходит в мире и каким является распределение в мировой системе миропорядка и как распределяется уравнение власти в мире. Это запечатлела война, Священная оборона, эти 8 лет и эта самоотверженность воинов.

Помощь оказывала та же самая Франция, Германия и другие страны – я уже не говорю о других – бывший Советский Союз также оказывал помощь. Помимо всего этого, кроме того, что мы находились в экономической осаде, кроме того, что находились в политической осаде, мы находились также в жесткой пропагандистской блокаде. Т.е. наш голос на самом деле никто не слышал. Средства массовой информации мира находились в руках сионистов и в их распоряжении, в распоряжение тех, кто был врагом. Не то, чтобы они были сторонниками Саддама, нет, они были врагами исламского строя, и они говорили против нас все, что могли. Однако наш голос никто не слышал. В таком положении мы находились.

Я хочу спросить, почему бы народам Германии и Франции не знать, что сделали их правительства в тот период восьми лет Священной обороны, с народом, которым является народ Ирана? Почему бы им не знать этого? Сегодня они об этом не знают и в этом наша халатность. Современный мир не видит эту ясную недвусмысленную картину, разоблачающую имперский строй, которую мы породили. Не видит перед собой. Почему? Это – наша халатность, и мы должны приложить усилия в этой связи.

Мы должны были сделать многое в связи со Священной обороной в нашей литературе, в кинематографе, в театре, на телевидении, в журналистике, в киберпространстве, но мы  этого не сделали. А то, что мы сделали и сделали ответственно, пусть даже в небольшом количестве и по сравнению со всем объемом работы, который мы должны были выполнить было незначительным, однако было эффективно. Например, последний фильм господина Хатамикия в Сирии и где бы эта картина не выходила на экран она набирала полные залы. Почему бы этой картине не выйти на экраны Европы? Почему бы не выйти на экраны Азии? Почему бы не знать жителям Индонезии, Малайзии, Пакистана и Индии, что происходит в этом регионе, и с кем мы имеем дело? А это только то, что охватывает последние события. Важность, глубина и масштабы того, что произошло в период Священной обороны в разы больше этого.

Порой они привозят и демонстрирует иранские фильмы на западных кинофестивалях. Картины, которые с точки зрения профессионального качества намного уступают тому огромному количеству кинолент, создаваемых о Священной обороне или о революции. Они привозят те картины аплодирует, восклицают, выражают свое удивление и удовлетворение, но в то же время они не привозят ни единой картины о Священной обороне и не показывают. Почему? Очевидно, что они боятся. Они боятся, что люди узнают об этой разоблачающей картине и она может оказать влияние на общественное мнение мира. Они боятся. Следовательно, это является нашим эффективным оружием и большой возможностью, которая находится в нашем распоряжении. Почему мы не используем этот потенциал?

Мы сами должны взяться за дело. Мы должны создать кинофильмы о наших героях. У нас есть герои. Хеммат – наш герой, Бакири - наш герой, Харрази - наш герой; руководство и командиры - наши герои. Многие из тех, кто остались в живых - наши герои. Неправильно думать, что искренность и неустанный усилия на пути Бога тех, которые остались в живых меньше, чем искренность и неустанные усилия тех, кто покинул мир бренный. Вовсе нет. Всемогущий Создатель сохранил их, оставил в живых; у Бога есть дело к ним. Это касается многих из них. Эти лица необходимо показывать. Мир должен знать этих людей, должен узнать об их величии.

Необходимо развернуть движение за перевод хороших письменных произведение. К счастью, хороших письменных произведений у нас немало. Мне хочется читать и я читаю, всякий раз, когда появляется возможность и позволяет время. Созданы очень хорошие произведения и поистине они достойны того, чтобы быть переведенными; эти произведения, которые созданы на сегодняшний день. Давайте развернем переводческое движение. Не движение извне, а движение за рубеж, чтобы показать то, что у нас есть. Пусть все узнают, что произошло в Абадане, что произошло в Хоррамшахре, что происходило на фронтах войны, что произошло в наших селах. В этом произведении, в котором приводится биография женщины из Керманшаха, Фарангис, я оставил запись. Подписывая эту книгу, я написал: поистине мы не знали, что происходит в селениях, находившихся в зоне боевых действий.

Я не раз говорил об этом, что эта картина является очень красивой, но мы ее увидели издалека. Чем ближе подходит человек к этой картине, тем больше он замечает ее детали и ещё больше изумляется. Позвольте, чтобы народы мира узнали об этих событиях, которые записаны. Переводите это на арабский язык, на английский, на французский, на урду на живые языки мира. Пусть сотни миллионов людей, поймут и узнают, что произошло в этом регионе, о чем мы говорим, что представляет собой иранский народ? Эти произведения знакомят с иранским народом. Разверните движение за перевод книг, движение за экспорт хороших фильмов. Ответственность в этом деле лежит на Министерстве культуры и исламской ориентации, Организации исламской культуры и связей, государственной Организации радио и телевидения Исламской Республики Иран, министерстве иностранных дел и прочих аппаратах.

Если вы сегодня не займетесь собранием и накоплением капитала мемуаров и воспоминаний войны, враг вытеснит вас с арены. Это является очень опасным. Я сейчас предупреждаю. О войне рассказывайте вы сами; те, кто был на этой войне. Если вы не расскажете о войне, то о вашей войне будет рассказывать враг так, как ему захочется. Безусловно, любое военное и невоенное действия может иметь недостатки и слабые моменты. Безусловно, без этого не обойтись. И тогда враг воспользуется этими недостатками и создаст картину такой, какой он захочет ее видеть. Мы должны чувствовать в этом деле большую ответственность, и должны очень сильно трудиться.

В повествованиях и рассказах о Священной обороне дух и величие послания этой обороны должны продемонстрировать себя. У Священной обороны в целом есть единый дух, единый язык и единое послание. Это необходимо отразить. Тем посланием и душой является дух веры, дух подвижничества, дух любви, дух неустанных усилий на пути Аллаха. Послание непобедимости народа, подростки которого со страстью и трепетом устремляются на арену, на поле боя и воюют так же как молодежь, как взрослые мужчины, как старики. Это является очень важным. В то время, когда обычная молодежь материального мира выплескивает свою энергию в другой форме, наш шестнадцати, семнадцатилетний юнец отправляется на фронт и удовлетворяет свою юношескую страсть посредством джихада на пути Аллаха, это очень важная вещь, и это является очень ценным.

Война, безусловно, является суровой вещью, является горькой. Некоторые друзья здесь отметили, что война является горькой. Да это так. Но из этого горького события Коран извлекает послание блаженства, величия и бодрости. Обратите внимание! Быть убитым, покинуть мир бренный в глазах всех народов мира, то есть большинства народов мира, является утратой, является потерей, но что говорит Коран. Коран повелевает: «… радуясь тому, что нет причин для страха и печали у тех, которые еще не присоединились к ним», (Коран 3:170). Коран извлекает из гибели, смерти, перехода из этого мира, из лишения жизни послание мудрости, извлекает послание блаженства, извлекает послание доброй вести: «… радуясь тому, что нет причин для страха и печали у тех, которые еще не присоединились к ним», (Коран 3:170).

Дорогие мои, хорошие мои братья и сестры! Знайте, что если и сегодня до нас дойдет послание наших мучеников, это лишит нас страха, горести и печали. Те, которые боятся и печалятся не слышат этого послания, не могут постичь его. В противном случае, если мы услышим голоса мучеников, то нас покинут страх и печаль. Благодаря голосу мучеников это устранит наш страх и печаль и подарит нам блаженство, смелость и действия.

Серьезно займитесь этим делом. И сфера искусства и Министерство культуры и исламской ориентации и прочие другие аппараты. Я видел, что некоторые структуры в разных городах принялись за дело. Совсем недавно я читал книгу из Казвина, читал книгу из Мешхед, читал книгу, написанную в Шахиншахре господином Болори. Этим делом могут заниматься и занялись все: молодые, обладающие стимулом, влюбленные в разных сферах и в разных уголках этой страны. Увеличьте это во стократ. Когда я говорю во стократ обычно я не преувеличиваю. В истинном значении этого слова должно в 100 раз увеличиться то, что сегодня делается в сфере военной литературы, литературы времен Священной обороны, а так же в сфере искусства, все то, что делается в области Священной обороны и вся та работа, которая осуществляется в области Священной обороны. Это работа, которая осуществляется в области литературы посвященной Священной обороне и тогда мы сможем почувствовать успех в этой сфере.

Дай Бог, таким образом, нам удастся разрушить всесторонние планы империализма. С первых дней планы империализма преследовали цель выдернуть, уничтожить и вырвать с корнем саженец, взошедший с земли духовности с плодами, которые возвещают о духовности, в этом мире, в котором собрались все материалисты, все те, кто погрязли в болоте материализма, сионисты и другие, взявшиеся за руки и плечом к плечу, создавшие абсолютно материальный мир, который изо дня в день удалялся от духовности. Эту цель преследовали все империалисты, весь имперский мир. В первые дни они думали, что это удастся им сделать с легкостью. Преследуя это цель и надежду, они натравили Саддама на Исламскую Республику. Они получили зуботычину, получили пощечину и отступили. Но они по-прежнему продолжают усердствовать. Мы можем обезвредить их усилия. Эти их усилия, этот план своим усердием, своим упованием на Бога, своей верой в божественную помощь и до сегодняшнего дня мы их обезвредили. Дай Бог и впредь мы их полностью обезвредим этот их план. Одним из путей к этой цели является то, что вы должны оживить вопросы, связанные со Священной обороной.

Сейчас время 22:05. Какое из воспоминаний вам рассказать? Я расскажу вам воспоминание первых  дней войны. Когда началась война, в самые первые часы, я находился недалеко от аэропорта. У меня было запланировано выступление на одном из заводов. Я сидел в комнате и ждал своего времени. Из этой комнаты был виден аэропорт с окна. Я заметил, что-то неладное. Через некоторое время я увидел самолеты. Поначалу мы не поняли, что происходит. Затем сообщили, что на нас напали и нанесли удары по аэропорту «Мехрабад». Я вышел на том собрании где ждали рабочие. Ждали моего выступления и выступил. Мое выступление продлилось не больше 4-5 минут. Я сказал, что я тороплюсь, мне нужно идти, на нас напали.

Я пришел в объединенный штаб. Там все уже собрались. Там были покойный мученик Раджаи, мучник Бехешти, господин Банисадр, все собрались. Мы стали обсуждать, что нам делать? Кто-то сказал, а может быть я предложил, что в первую очередь необходимо поговорить с народом. Ведь народ не знает, что произошло. Мы еще не понимали всей масштабности ситуации; не знали, сколько городов подверглись нападению. Мы только знали, что ударам помимо Тегерана, подверглись и другие города. Я предложил подготовить заявление. Это было примерно два-три часа дня, до послания Имама (да будет доволен им Аллах!). Мне сказали, чтобы я сам составил текст. Я отошел в сторону и набросал текст. Пришли работники радио и этот текст я зачитал; в эфир пошел мой голос. Эта запись, наверняка, хранится в архиве Гостелерадио Исламской Республики. Несколько дней мы находились в штабе: 4-5 или 5-6 дней, мы находились в штабе. Я даже домой не ходил. Может быть на час, пару часов приходил домой, но основное время и днем и ночью мы находились там.

Постоянно поступали звонки из Дезфула, Ахваза и других городов. Все говорили о недостатках средств. Не хватало сил, не хватало боеприпасов, не хватало возможности. Когда встал вопрос о нехватке сил, я подумал, что могу сделать кое-что. Я могу поехать в Дезфул, находиться там, распространять листовки и призывать молодежь. Такая мысль меня настигла. Требовалось получить разрешение Имама. Я не мог отправиться без разрешения Имама. Я приехал в Джамаран. Я предполагал, что Имам не согласится. Имам обычно не соглашался с некоторыми нашими такими действиями,  поездками и прочими. Я попросил покойного хаджи Ахмада передать Имаму, что я хочу отправиться и попросить его разрешения на фронт, поехать в Дезфул, и я попросила его чтобы он посодействовал, чтобы Имам позволил мне поехать. Хаджи Ахмад согласился. Мы вошли в комнату. Войдя в комнату, я увидел несколько человек. Среди  них был и покойной Чамран. Я сказал Имаму: я думаю, что если я отправлюсь в зону боевых действий от меня будет больше пользы, чем я буду здесь сидеть. Позвольте мне отправиться на фронт. Имам, не колеблясь, сказал: хорошо, поезжайте. Вопреки моему ожиданию, а я думал, что Имам не согласится, Имам без каких-либо колебаний сказал: отправляйтесь. Когда мне сказали, отправляйтесь на фронт, что меня очень обрадовало, покойный Чамран сказал, позвольте и мне поехать. Имам сказал: и вы поезжайте. Я повернулся к Чамрану, покойному Чамрану и сказал: Вставай! Чего ты ждешь? Поехали! Когда мы вышли, была первая половина дня. Я хотел, чтобы мы сразу же отправились, но покойный Чамран попросил подождать до вечера. Я был один, т.е. я не хотел брать кого-то с собой, я один хотел поехать, но у покойного Чамрана были свои люди. А потом уже в поездке я увидел, что это 60-70 человек, о которых он говорил. Они поехали с нами. Они тренировались вместе с покойным Чамраном, работали, были натренированными и он хотел взять их с собой. Поэтому ему необходимо было собрать их. Он сказал мне, чтобы я подождал до вечера и сказал, что поедем не в Дезфул, а в Ахваз, потому что Ахваз в этом плане был более оптимальным, я согласился. Покойный Чамран в этом деле знал больше и разбирался лучше меня, поэтому я согласился. Я пришел домой и простился семей. У меня было 6 или 7 телохранителей. Я сказал: я отправляюсь на войну, поэтому вы свободны. Здесь вы охраняли меня от смерти, а  я отправляюсь на войну, а там телохранители не нужны. Они расстроились до слез и попросили взять их с собой. Я сказал им что не могу взять их с собой, однако они не оставляли меня в покое. Сказали: заберите нас с собой не в качестве телохранителей, а просто в качестве сопровождения. Мы тоже хотим отправиться на фронт, заберите нас с собой я согласился и они поехали с нами и были с нами до самого конца.

К концу дня мы тронулись в путь с покойным Чамраном. Мы поднялись на борт самолета Си-130 и отправились в Ахваз. В Ахвазе была кромешная тьма. Я видел, что пишут романы о том, как обстоят дела в зоне боевых действий и скажу я вам, что реальность в корне отличается от того, что пишут во всех романах. Я видел вблизи зону боевых действий, т.е. Ахваз в первые дни войны и некоторое время находился там. Скажу вам, что уважаемые писатели романов, лишенные революционного духа, которые хотели отразить в своем произведении войну, то, что не написали об Ахвазе в корне отличается от действительности. Аналогично обстоит дело и с романами, написанными о других местах. Одно произведение я видел о Тегеране, оно тоже не соответствует действительности. Т.е. они не хотели правильно показать реалии. На арену должны выйти наши писатели, должны писаться наши романы и написать об этом в своих произведениях. Если мы не будем писать, другие будут писать по-другому.

Итак, мы прилетели в Ахваз. В Ахвазе была кромешная тьма. В темноте мы прошли на базу 92-й дивизии. Там мы разместились, позже мы переехали в здание областной администрации и там остались уже до конца. В первую же ночь, как только мы приехали, покойный Чамран собрал своих людей и сказал, что они отправляются на операцию. Я спросил, что это за операция? Он сказал: мы идем брать танки. У меня с собой был автомат Калашникова, это был мой личный автомат, я спросил, могу ли я с ними пойти? Он утвердительно ответил. «Ничего в этом страшного нет, пойдемте и вы с нами», - сказал он. Я снял себя чалму, абу, рясу, мне выдали широкую неудобную солдатскую форму и вечером мы вышли. Хотя у меня не было ни подходящего оружия, то есть подходящего для «охоты» на танки, ни военной подготовки. Ведь с АК никто не ходит брать танки, хотя и у них не было ни РПГ, ни другого тяжелого оружия. Они тоже вышли налегке. Мы вышли на танки, но так ни с чем и вернулись.

Мир Вам, милость Аллаха и Его благословение!